Решение о размещении советских ракет средней дальности (РСД) с ядерными боевыми зарядами на территории Республики Куба было принято 24 мая 1962 г. на расширенном заседании Президиума ЦК КПСС. Впервые этой идеей Н. Хрущев поделился с А. Микояном еще в конце апреля, затем повторил ее в начале мая в беседе со вновь назначенным послом СССР на Кубе А. Алексеевым. Хрущев сказал ему следующее: «Ваше назначение связано с тем, что мы приняли решение разме­стить­ на Кубе ракеты с ядерными боеголовками. Только это может оградить Кубу от прямого американского вторжения...»

                 Согласование деталей с кубинской стороной происходило уже после этого — в ходе визита советской делегации на Кубу с 31 мая по 9 июня 1962 г. В ее состав вошли: член Политбюро ЦК КПСС  Ш. Рашидов, Главком РВСН Маршал Советского Союза С. Бирюзов, генерал-лейтенант авиации С. Ушаков, генерал-майор П. Агеев и ряд других ответственных лиц. Советское предложение вначале вызвало «недоумение» и даже «растерянность» у Ф. Кастро, однако затем, выслушав аргументы Ш. Рашидова об «опасности американской агрессии», он согласился со словами: «Если это нужно для укрепления социалистического лагеря, мы готовы»

                 В конце июня в Москву прибыл с рабочим визитом Р. Кастро — министр Революционных Вооруженных Сил Кубы, который вместе с советским коллегой Р. Малиновским парафировал секретный межправительственный «Договор между Правительством Республики Куба и Правительством Союза Советских Социалистиче­ских Республик о размещении Советских Вооруженных Сил на территории Республики Куба», подготовленный группой генералов и офицеров Главного оперативного управления (ГОУ) ГШ. 27 августа в Москву прилетел Э. Че Гевара, который сообщил поправки Ф. Кастро к парафированному документу. Все они были безоговорочно приняты Н. Хрущевым. В итоговом проекте договора, в частности, отмечалось, что СССР направит на Кубу свои Вооруженные Силы «для усиления ее обороноспособности» перед лицом опасности агрессии извне, способствуя таким образом поддержанию мира во всем мире... В случае агрессии против Республики или нападения на советские ВС, размещенные на ее территории, правительства Кубы и СССР, используя право на индивидуальную или коллективную оборону, предусмотренное статьей 51 Устава ООН, предпримут «все необходимые меры для отражения агрессии». Между тем, формально подготовленный и согласованный новый вариант договора о советско-кубинском военном сотрудничестве так и не был подписан из-за стремительного развития событий в карибском регионе. Все дальнейшие шаги осуществлялись фактически на основе устных  договоренностей.

                 Работу по осуществлению плана размещения советских войск на Кубе возглавил начальник ГОУ — заместитель начальника Генерального штаба, секретарь Совета обороны генерал-полковник С. Иванов. В Главном оперативном управлении был создан специальный отдел, в состав которого вошли генералы и офицеры различных­ управлений ГШ, а также Главного управления кадров, центральных управлений — военных сообщений и финансового. Отдел возглавил полковник Н. Николаев. В итоге был выработан документ «План подготовки и проведения мероприятия «Анадырь», который подписали начальники ГШ и ГОУ ГШ, а впоследствии утвердил министр обороны.

                 Уже к 20 июня (еще до парафирования советско-кубинского договора) была сформирована Группа советских войск на Кубе (ГСВК) для участия в операции «Анадырь». Вот основные элементы ее оперативного построения, которые предполагалось развернуть на острове:

1.   Штаб  группы  насчитывал 133 человека и организационно состоял из оперативного управления и отделов (разведки, баллистики, топогеодезического, метеослужбы, комплектования и учета, восьмого, шестого). Список руководящего состава был утвержден 7 июля 1962 г. лично Н. Хрущевым и Н. Подгорным. Вместо намечавшегося командующим группой «ракетчика» генерал-лейтенанта авиации П. Данкевича был назначен генерал армии И. Плиев (работал под псевдонимом «Иван Александрович Павлов — специалист по сельскому хозяйству»). Сам же П. Данкевич стал его первым заместителем. В штаб группы также вошли: генерал-майор П. Петренко — член Военного совета, начальник политического управления; генерал-лейтенант авиации П. Акиндинов — начальник штаба; генерал-лейтенант авиации С. Гречко — заместитель командующего по ПВО; генерал-полковник авиации­ В. Давидков — заместитель командующего по ВВС; вице-адмирал Г. Абашвили — заместитель командующего по ВМФ; генерал-майор Л. Гарбуз — заместитель командующего по боевой подготовке; генерал-майор Н. Пилипенко — заместитель командующего по тылу; генерал-майор А. Дементьев — заместитель командующего, старший специалист при Министерстве Революционных Вооруженных Сил Республики Куба и старший Группы советских военных специалистов на Кубе и др.

2. Ракетные  войска  стратегического  назначения: 51-я ракетная дивизия (командир — генерал-майор И. Ста­цен­ко), сформированная из 664, 665 и 666-го ракетных полков 43-й ракетной дивизии, 79-го ракетного полка 29-й ракетной дивизии и 181-го ракетного полка 80-й ракетной дивизии с приданными им ремонтно-техническими базами, частями и подразделениями боевого обеспечения и обслуживания. 79, 181 и 664-й ракетные полки имели на вооружении ракеты средней дальности Р-12, а 665-й и 666-й ракетные полки — ракеты средней дальности Р-14. Всего планировалось доставить на Кубу 36 ракет Р-12 (24 пусковые установки) и 24 ракеты Р‑14 (16 пусковых установок) со штатными боевыми зарядами с дальностью действия от 2,5 до 4,5 тыс. км.

3. Сухопутные  войска: 302, 314, 400 и 496-й отдельные мотострелковые полки, каждый из которых по своему составу фактически представлял мотострелковую бригаду. Они имели задачу прикрывать ракетные и другие технические части, управление Группы и быть готовыми оказать помощь кубинским вооруженным силам в уничтожении морских, воздушных десантов противника и контр­ре­во­лю­ци­он­ных­ групп, если они высадятся на остров.

4. Войска  противовоздушной  обороны: 11-я зенитно-ракетная дивизия ПВО, включавшая 16, 276 и 500-й зенитно-ракетные полки по четыре дивизиона в каждом и отдельную подвижную ракетно-техническую базу (ПРТБ); 10-я зенитная дивизия ПВО, включающая 294, 318 и 466-й зенитно-ракетные полки по четыре дивизиона в каждом и отдельную ПРТБ; 32-й истребительный авиационный полк (40 самолетов МиГ-21).

5. Военно-Воздушные  Силы: 134-я отдельная авиационная эскадрилья (11 самолетов); 437-й отдельный вертолетный полк (33 вертолета Ми-4); 561 и 584‑й полки фронтовых крылатых ракет (по 8 ПУ в каждом полку).

6. Военно-Морской  Флот: эскадра подводных лодок, состоявшая из 18-й дивизии (7 подводных лодок) и 211-й бригады (4 подводные лодки) и 2 плавбаз; эскадра надводных кораблей, состоявшая из 2 крейсеров, 2 ракетных и 2 артиллерий­ских эсминцев;  бригада ракетных катеров (12 единиц); отдельный подвижной береговой ракетный полк (8 ПУ типа «Сопка» противокорабельной системы); минно-торпедный авиационный полк (33 самолета Ил-28); отряд судов обеспечения (танкеров — 2, сухогрузов — 2, плавмастерская — 1).

7. Тыл: полевой хлебозавод; три госпиталя (на 200 коек каждый); санитарно-противоэпидемический отряд; рота обслуживания перевалочной базы; 7 складов (продовольственных — 2, автотракторного и авиационного горючего — 2, жидкого топлива для ВМФ — 2, вещевой — 1).

На основании сделанных проработок были подготовлены директивы министра обороны по выделению войск (сил) и их отправке на Кубу, которые 13 июля 1962 г. были разосланы в РВСН за № 75273-ов, СВ за № 79602, Войска ПВО страны за № 79603, ВМФ за № 79604 и ВВС за № 79605.

                 В целях повышения организованности и скрытности погрузки войск была разработана и 4 июля 1962 г. утверждена министром обороны Инструкция для оперативной группы в порту погрузки войск. В состав группы входили генералы, адмиралы и офицеры МО, представители КГБ (военной контрразведки) и Министерства морского флота. В частности, начальниками таких групп стали: маршал артиллерии П. Казаков, адмирал Н. Харламов, генерал-полковник Н. Четвериков и др. 

                 Доставка сил на Кубу планировалась судами Министерства морского флота (ММФ). 11 июня 1962 г. министр морского флота СССР В.Г. Бакаев был вызван в Кремль к заместителю председателя Совета министров СССР А.Н. Косыгину. Кроме Косыгина в кабинете находились Л.И. Брежнев и генерал-полковник С.П. Иванов – начальник Главного оперативного управления Генштаба ВС СССР. В.Г. Бакаев был проинформирован о том, что предстоит крупная военная операция по переброске военнослужащих и техники на Кубу, которая потребует обеспечения судами морского флота. А.Н. Косыгин заявил, что С.П. Иванов даст необходимые исходные данные об объемах и сроках перевозок войск морем. При этом министр был предупрежден, что к разработке плана операции можно будет привлечь только одного сотрудника Минморфлота. Таким сотрудником стал зам. начальника Главфлота Е.В. Карамзин. Общая численность группы войск должна была составить в 51-53 тысячи человек военного и гражданского персонала, планировалась переброска свыше 230 тысяч тонн материальных средств. По предварительным расчетам военных экспертов, для осуществления плана переброски ракет необходимо было четыре месяца.  Для перевозки личного состава с оружием и военной техникой требовалось не менее 70 морских судов. Позднее возникла необходимость привлечения дополнительных сил и средств гражданского флота.  Реально в июле-октябре  в этом приняли участие 85 грузовых и пассажирских судов, которые совершили 183 рейса на Кубу и обратно. На переброску такого количества войск СССР истратил сотни миллионов долларов. Как утверждал А.Микоян «только на транспорт мы израсходовали 20 миллионов долларов».

                 Один из главных разработчиков операции в Генеральном штабе (впоследствии генерал армии) А. И. Грибков так описывает отдельные этапы операции: «Быстрая и организованная подготовка войск к отправке принесла свои плоды, и это дало основание доложить 7 июля Н. С. Хрущеву о готовности Министерства обороны по реализации плана «Анадырь»: «Все войска, предусмотренные по перечню боевого состава, отобраны, укомплектованы и готовы к отправке. Произведено планирование всех мероприятий по доставке советских войск на остров Куба в течение четырех месяцев (июль, август, сентябрь, октябрь). Первым днем погрузки назначить 12 июля 1962 года».

Перевозка личного состава и техники морем производилась на пассажирских и сухогрузных судах торгового флота из портов Балтийского, Черного и Баренцева морей (Кронштадт, Лиепая, Балтийск, Севастополь, Феодосия, Николаев, Поти, Мурманск).

В портах погрузки личный состав готовил технику и имущество к перевозке по морю. В этот же период капитаны судов со всем личным составом морских эшелонов проводили занятия по технике безопасности при погрузке и разгрузке вооружения и имущества. Особое внимание обращалось на приобретение навыков подъема, размещения и крепления техники на судах. Проводился инструктаж о правилах поведения личного состава в случаях стихийных бедствий, обучение правилам пользования индивидуальными и групповыми средствами спасения на море...».

                 В портах Балтийского, Черного и Баренцева мо­рей  развернулись работы по погрузке пассажирских и сухогруз­ных судов торгового флота. На погрузку одного морского транспорта с использованием портальных и судовых кранов в среднем уходило 2-3 суток. Тяжелая техника (танки, САУ, спецмашины) грузилась ночью — в нижние трюмы, автомобили и тракторы днем — на верхнюю палубу, под видом сельскохозяйственных машин. Ракетные катера, размещенные на палубе, обшивались досками и обивались металлическими листами, становясь недоступными для инфракрасной аппаратуры. Для перевозки мотострелкового полка требовалось 3 грузовых и 2 пассажирских судна. Так для перевозки в сентябре из Кронштадта мотострелкового полка которым командовал Д.Язов выделялись сухогрузы «Ковров», «Сретенск» и теплоходы «Красноград», «Эстония» и «Победа».  

                 Во всех местах  погрузки ее ход контролировали оперативные группы Генштаба. Так в начале августа 1962г. погрузку на суда одной из дивизий ПВО в порту Феодосия контролировало группа под командованием маршала артиллерии Константина Петровича Казакова. А в начале сентября  в Севастополе, где шла погрузка на суда ракетной дивизии под командованием генерал-майора И. Д. Стаценко, возглавлял опергруппу Генштаба адмирал Николай Михайлович Харламов.

                 Погрузка на транспорты производилась в обстановке повы­шенной секретности. О конечных целях перемещения частей не сообщалось даже старшим офицерам. Оказавшись на площадке погрузки, личный состав уже не имел права выйти за ее пределы. Прерывалась любая связь с внешним миром: ни писем, ни телеграмм, ни телефонных разго­воров. Эти жесткие меры предосторожности распространялись и на экипажи судов, включая капитанов. Но и такие беспрецедентные меры предосторожности не по­могли. В своих воспоминаниях С. Хрущев констатировал: «...ши­ла в мешке не утаишь. Несмотря на принятые меры, вся Одесса знала, что секретно снаряжаются корабли на Кубу. Об этом говорили на Привозе, судачили припортовые торговки. Не удержался секрет и среди сдержанных прибалтов...»

                 Солдаты, сержанты и офицеры получали два комплекта одежды: гражданский — для маскировки — и военный, так на­зываемый «южный» вариант. Сверх того, опять же с целью мас­кировки, выдавались полушубки, валенки, шапки. Особые сложности возникли с размещением личного состава на корабле. Трюмы заполнялись людьми доверху. Почти месяц им было суждено находиться в раскаленной стальной коробке. Полковник в отставке Василий Шарий бывший в 1962г. лейтенантом одной из частей РВСН вспоминал: «Первая наша остановка - военная часть в городе Николаеве. Здесь в один из дней нас собрали в складском помещении, где прямо на полу, по размерам, лежали навалом кучи гражданской одежды: рубашки, костюмы, плащи, шляпы, обувь довольно приличного качества. После такой маскировочной экипировки в «гражданское» все почувствовали себя по меньшей мере «резидентами», готовящимися к заброске в тыл врага.

   Технику грузили на борт торгового судна «Партизан Бонивур» (согласитесь, славное название для нашего десанта). На верхней палубе в основном находились бортовые машины и прицепы. Их обили фанерой с надписями «Автоэкспорт», «Тракторэкспорт». Верхнюю часть трюма -твиндек - переделали под казарму. По стенам укрепили нары для порядка 350 солдат и сержантов - очень много для закрытого и не приспособленного для людей помещения.

   Команду о посадке на судно мы получили лишь в середине сентября. Пожалуй, ей стоит уделить немного внимания. Осуществлялась она в полной темноте, скрытно. Для этого товарный состав с личным составом подали на причал. Но солдаты и офицеры не выходили сразу наружу, а шли из вагона в вагон по направлению к головному. Отсюда, с обратной стороны товарняка, мы переходили прямо на трап корабля. Солдаты спускались в твиндек, офицеры занимали каюты. Несведущему человеку трудно было разглядеть и понять, что на судно садится столько людей.

   Трап подняли, «Бонивур» вышел в море и остановился. Тут последовала команда переодеться в гражданскую одежду, которую мы отобрали, а военную - сдать. Обратно мы ее получили лишь по возвращении. Прошло еще часа два. К транспорту подошел катер, и на борт поднялся пожилой седовласый генерал. Всех собрали в твиндеке, где расположились солдаты. Генерал произнес пафосную речь. Но о месте назначения не было сказано ни слова...

   ...Когда прошли Гибралтар, боцман сообщил нам, что, по всей видимости, мы повернем на юг и поплывем вдоль Африки. Однако все оказалось иначе. Через три часа нас снова собрали в твиндеке и здесь, наконец-то, зачитали приказ Министерства обороны СССР, постановление Совета министров об оказании братской помощи народу Кубы. Одновременно ознакомили и с политическим, экономическим, географическим положением острова. Нас больше всего вдохновила информация о близости Флориды: сто с небольшим километров не расстояние для ознакомительной экскурсии, решили мы».

                 Капитанам судов и начальникам эшелонов были выданы три пакета с секретными инструкциями о действиях в различных ситуациях. На первом пакете была надпись «Вскрыть после оставления территориальных вод СССР». На двух других никаких надписей не было. В пакете № 1 говорилось, что пакет № 2 предписывалось вскрыть после прохода Босфора и Дарданелл. В пакете № 2 пред­писывалось вскрыть пакет № 3 после прохода Гибралтара. И лишь в последнем пакете под номером 3 был сформулиро­ван конечный приказ: «Следовать на Кубу». Например: «Пакет №021. Капитану судна «Дивногорск». Начальнику воинского эшелона. Вскрыть совместно с начальником воинского эшелона после прохождения Гибралтарского пролива по сигналу «Айсберг-135». Внутри вложен письменный приказ:

«Капитану судна «Дивногорск»,

Начальнику воинского эшелона.

Судну следовать на о.Куба.

Порт назначения: Матинсас.

Разрешается объявить о пункте назначения всему личному составу.

Проведите необходимую разъяснительную работу среди членов КПСС, ВЛКСМ и всего личного состава. Приступите к изучению материалов о Кубе (они были вложены в пакет).

При проведении бесед используйте членов экипажа, которые раньше были на Кубе. При прочтении и уяснении содержания настоящий документ уничтожить.

Министр Обороны СССР Р.Малиновский

Министр Морского флота СССР В.Бакаев»

Согласно утвержденной МО и министром морского флота «Инструкции капитану судна и начальнику воинского эшелона», во  время перехода по морю капитану представлялись большие полномочия и на него возлагалась вся ответственность. В ней говорилось:

«Старшим на судне при перевозке воинского эшелона является капитан судна. Он отвечает за переход судна морем, доставку к месту назначения личного состава, вооружения, техники и имущества. Только он имеет право принимать решение в случае осложнения обстановки в пути: из-за неисправности судна, при встрече с иностранными кораблями, при облёте иностранными самолётами (вертолетами), с администрацией иностранных портов, при прохождении проливов и в целях соблюдения дисциплины и порядка на судне. Начальник воинского эшелона, а через него и весь подчинённый ему личный состав на период погрузки, перехода судна морем и разгрузки в пункте назначения подчиняется капитану судна. Распоряжения капитана судна, отдаваемые через начальника воинского эшелона или его заместителей, выполняются всем личным составом перевозимых войск беспрекословно».

                Для отраже­ния возможного нападения самолетов или катеров береговой охраны США на судах комплектовались специальные подразделения, готовые действовать в случае нападения и вооруженные автоматами и ручными пу­леметами. В дополнение к этим командам, на палубах судов идущих с особо ценным грузом устанавливались  зенитные установки, накрытые специальными разборными деревянными колпаками, которые при необходимости могли быть быстро сняты. Так на  дизель-электроходе «Индигирка» перевозившем ядерные заряды, были установлены две автоматические 37-мм зенитные пушки и по 1200 выстрелов на каждую. Открывать огонь, было приказано только при явной попытке захвата или потопления судна – решением капитана корабля с одновременным донесением в Москву.

                 Переход судов проходил в крайне тяжелых условиях. Темпера­тура внутри судовых трюмов нередко достигала 50 градусов  Цельсия. Пища выдавалась два раза в сутки в ночное время. Многие продукты — сливочное масло, мясо и овощи — из-за высо­кой температуры быстро портились. В таких условиях не обошлось без болезней, и даже смерти людей. Хоронили военнослужащих по морскому обычаю — зашивали в брезент и опускали в море. Представление о пережитых испытаниях дает фрагмент из воспоминаний полковника в отставке Василия Шария бывшего в 1962г. лейтенантом одной из частей РВСН: «… начались океанские будни. Забот у офицеров никаких. Техника закреплена надежно, солдаты в самоволку не пойдут, пища готовится вовремя. Да и к морской качке уже немного привыкли. Говоря современным языком, «едем-балдеем»: играем в карты, предаемся мечтаниям (лучше всего это делать в средней части судна, на корме и в носовой части сразу тошнит). Всех развлечений - увидеть корабль на горизонте или самолет маленькой точечкой в небе. Главное - не подходить близко к твиндеку, где расположились солдаты. Когда кто-то из офицеров приближался к люку, оттуда, как в 1917-м, сразу неслись крики «Хлеба давай!».

   Дело в том, что на всю дорогу хлебом запастись нельзя: он при влажном воздухе быстро плесневеет. А выпекать хлеб на корабле в таком количестве просто нереально. Сухари, которые выдавались солдатам по установленной норме, чувство голода у молодых здоровых парней не заглушали. К тому же паек, рассчитанный по калорийности, а не по количеству и качеству, был беден. Проблема хлеба и сытости стояла до возвращения домой очень остро.

   Вообще выносливости наших солдат я до сих пор поражаюсь. Оценить это может лишь чело-век, переживший что-то экстремальное. Наше путешествие туда заняло ровно 17 суток. Морская болезнь сразила почти всех. Духота, тропическая влажность, нет никаких условий не только для того, чтобы принять душ, а просто элементарно умыться, постирать носки, белье. Тот, кто замыслил эту операцию, думал, конечно, только об эффекте доставки техники, но не о людях, эту технику сопровождающих. За время пути твиндек превратился в настоящую душегубку. Воздух от стольких распаренных мужских тел стал тяжелым и зловонным. Солдаты лежали по своим берлогам и, наверное, уже привыкли к этой невозможной атмосфере. Дышать свежим морским воздухом они выходили по очереди, по 7-8 человек за раз и е строго отведенное время.

   Через люк-лаз в трюм спускали большие термосы с едой. Тарелки, ложки и кружки мыли где-то внизу, а термосы на палубе. Однажды ранним утром, на 13-е сутки пути, солдат пошел на корму мыть термос для еды. Нагнулся, чтобы вылить воду, нс качка сыграла злую шутку: боец не удержался и упал за борт вместе с термосом. Случайно это увидел другой солдат и, не раздумывая, бросился в воду на помощь.

   Два эти падения заметили вахтенные. Но пока судно остановилось, оно оказалось на приличном расстоянии от места происшествия. Вдобавок разглядеть в воде людей при слепящем солнечном свете невозможно: океанская поверхность отсвечивает, рябит. От капитана поступает команда подняться на палубу всем находящимся в трюме и высматривать упавших.

   Самое интересное, что при падении крышка термоса закрылась, он не утонул и его мы видим, а ребят нет. Наконец, раздается крик: «Вон они!» Парней отнесло от корабля довольно далеко. Теперь их надо поднять на борт, а как? Появилась, правда, надежда, что все закончится благополучно. Но без шлюпки до «пловцов» не добраться. И тут, как всегда, проявилась наша беспечность и надежда на авось. Все восемь шлюпок, закрепленных на палубе, не были готовы к спуску. Одни оказались полностью забиты какими-то вещами и оборудованием. У других не работали двигатели. Причем обстановка выяснялась по ходу дела - с руганью и суетой.

   Наконец, нашли-таки свободную исправную шлюпку. Стали спускать ее на воду вместе с матросами. Но едва она коснулась воды и трос пошел наверх, кто-то дал команду на включение двигателя корабля. В результате от сильного удара о борт судна шлюпка разлетелась в щепки и в воде оказалось еще шесть человек, в том числе двое тяжело раненных.

   К спуску готовится еще одна шлюпка, но уже с веслами. Спустили. Сначала подобрали экипаж первой шлюпки, в первую очередь - пострадавших, потом поплыли за виновниками происшествия. Да сперва — не в ту сторону. Крики, шум, стрельба из ракетниц. С грехом пополам, нашли и подобрали ребят, оказавшихся за бортом. Даже злополучный термос выловили.

   Вся операция по спасению в итоге длилась часа два, и все это время на корабле был поднят флаг с желтым квадратом — символ ЧП.

   Уже позднее, когда были на Кубе, солдату, который, не задумываясь, бросился в воду на помощь товарищу, командир вручил наручные часы - подарок по тем временам очень весомый. Остальные же наши воины были очень довольны, что целых два часа подышали свежим морским воздухом.

   После обеда к нам в каюту заглянул боцман и сказал, что нас с Гибралтара сопровождает подводная лодка. Выяснилось, что с субмарины заметили нашу спасательную операцию и командир ПЛ запрашивал по связи, какая нужна помощь. Мы были удивлены и обрадованы - выходит, не одни в океане, под охраной!

НА КУБЕ

   Уже на подходе к острову-государству нас принялись облетать на бреющем полете самолеты ВМС США. С палубы убрали всех солдат и офицеров, на ней могли появляться лишь члены экипажа «Бонивура». Только теперь пришло чувство опасности, никто не знал, как надо поступать в случае провокации. На во-де чувство незащищенности у «сухопутных крыс, естественно, удваивается: очень уж ненадежным убежищем кажется судно. Конечно, сопровождение невидимой, но такой родной подлодки немного успокаивало и грело душу, но все-таки...

   А американские самолеты начали облетать корабль и ночью, освещая его прожекторами.

   Но вот, слава богу, добрались до Гаваны. Перед нами - белая великолепная набережная. Но она не для нас. «Партизан Бонивур» направляется в порт Мариэль. Быстро разгрузили технику и в сопровождении кубинцев небольшими группами начали разъезжаться по местам дислокации».

                 10 июля 1962г. к  Кубе  вышло  первое  транспортное  судно сухогруз «Хабаровск» с  войсками  и  техникой.

                 19 июля на Кубу прибыли первые рекогносцировочные группы советских ракетных полков. Прибытие транспортов с войсками и техникой ожидалось 26 июля. Для приема прибывающих судов было выбрано одиннадцать портов – Гавана, Мариель, Матансас, Кабаньяс, Баия-Онда, Ла-Исабела, Нуэвитас, Никаро, Касильда, Сьенюуэгос, Сантьяго-де-Куба, которые наиболее полно отвечали предъявляемым требованиям. Прибытие судов с войсками и техникой началось 25 июля 1962 г., первым прибыл в Гавану теплоход «Мария Ульянова». С 27 по 31 июля прибыло еще 9 судов. 29 июля на теплоходе «Латвия» ЧМП прибыл основной состав управления Группы войск, и с этого времени вся работа по организации встречи и сосредоточению прибывающих войск осуществлялось штабом Группы. Все суда, прибывавшие на остров, встречались штабными группами еще на рейде, а иногда и на подходах к Кубе. Из-за сложной оперативной обстановки судам часто приходилось ме­нять порты назначения. Выгрузка производилась судовыми кранами, и только в Гаване, Касильде, Мариеле использовались плавучие и береговые краны. Техника и грузы, имевшие внешнее сходство с народно- хозяйственными, разгружались круглосуточно, а танки, ракетная и спецтехника только ночью. Среднее время разгрузки составляло 2-4 суток. Вместе с тем ряд недочетов организационного порядка нередко усложнял работу. Так, не были установлены пароли для капитанов судов и встречающих их представителей управления Группы войск на подходе к портам. В результате этого капитаны судов и начальники воинских эшелонов вынуждены были исполнять команды о переадресовке транспортов в другие порты, не имея полной уверенности в том, что встречающие являются представителями командования. Был даже случай, когда капитан судна «Химик Зелинский» при подходе кубинского катера, на котором шла группа встречи, не только не принял группу на борт, а развернул судно и увел его в открытое море.

                 Первые суда в различных портах загрузились практически од­новременно и разом вышли в море. В Датском проливе возникла толчея. Такая же картина наблюдалась в Босфоре и Дарданеллах. Никогда такое количество советских транспортов не устремля­лось из Черного и Балтийского морей. Сначала феномен вызвал лишь недоумение, потом оно переросло и удивление, и, наконец, родилось подозрение. Забеспокоилась западногерманская разведка — ни один из ко­раблей не заходил в европейские порты. Агентура подтвердила опа­сения: в советских портах загрузка кораблей происходит в обста­новке чрезвычайной секретности и они отбывают в неизвестном направлении. Теперь западные разведслужбы, используя все силы и средства, пытались контролировать движение транспортов. СССР как мог старался препятствовать этому, 31 июля советское правительство заявило протест против использования самолетов-разведчиков НАТО совершающих в опасной близости облеты и фотографирование советских судов, следующих на о.Куба.

ОГЛАВЛЕНИЕ