Операция «Анадырь» 1 часть
Согласование деталей с кубинской стороной происходило уже после этого — в ходе визита советской делегации на Кубу с 31 мая по 9 июня 1962 г. В ее состав вошли: член Политбюро ЦК КПСС Ш. Рашидов, Главком РВСН Маршал Советского Союза С. Бирюзов, генерал-лейтенант авиации С. Ушаков, генерал-майор П. Агеев и ряд других ответственных лиц. Советское предложение вначале вызвало «недоумение» и даже «растерянность» у Ф. Кастро, однако затем, выслушав аргументы Ш. Рашидова об «опасности американской агрессии», он согласился со словами: «Если это нужно для укрепления социалистического лагеря, мы готовы»
В конце июня в Москву прибыл с рабочим визитом Р. Кастро — министр Революционных Вооруженных Сил Кубы, который вместе с советским коллегой Р. Малиновским парафировал секретный межправительственный «Договор между Правительством Республики Куба и Правительством Союза Советских Социалистических Республик о размещении Советских Вооруженных Сил на территории Республики Куба», подготовленный группой генералов и офицеров Главного оперативного управления (ГОУ) ГШ. 27 августа в Москву прилетел Э. Че Гевара, который сообщил поправки Ф. Кастро к парафированному документу. Все они были безоговорочно приняты Н. Хрущевым. В итоговом проекте договора, в частности, отмечалось, что СССР направит на Кубу свои Вооруженные Силы «для усиления ее обороноспособности» перед лицом опасности агрессии извне, способствуя таким образом поддержанию мира во всем мире... В случае агрессии против Республики или нападения на советские ВС, размещенные на ее территории, правительства Кубы и СССР, используя право на индивидуальную или коллективную оборону, предусмотренное статьей 51 Устава ООН, предпримут «все необходимые меры для отражения агрессии». Между тем, формально подготовленный и согласованный новый вариант договора о советско-кубинском военном сотрудничестве так и не был подписан из-за стремительного развития событий в карибском регионе. Все дальнейшие шаги осуществлялись фактически на основе устных договоренностей.
Работу по осуществлению плана размещения советских войск на Кубе возглавил начальник ГОУ — заместитель начальника Генерального штаба, секретарь Совета обороны генерал-полковник С. Иванов. В Главном оперативном управлении был создан специальный отдел, в состав которого вошли генералы и офицеры различных управлений ГШ, а также Главного управления кадров, центральных управлений — военных сообщений и финансового. Отдел возглавил полковник Н. Николаев. В итоге был выработан документ «План подготовки и проведения мероприятия «Анадырь», который подписали начальники ГШ и ГОУ ГШ, а впоследствии утвердил министр обороны.
Уже к 20 июня (еще до парафирования советско-кубинского договора) была сформирована Группа советских войск на Кубе (ГСВК) для участия в операции «Анадырь». Вот основные элементы ее оперативного построения, которые предполагалось развернуть на острове:
1. Штаб группы насчитывал 133 человека и организационно состоял из оперативного управления и отделов (разведки, баллистики, топогеодезического, метеослужбы, комплектования и учета, восьмого, шестого). Список руководящего состава был утвержден 7 июля 1962 г. лично Н. Хрущевым и Н. Подгорным. Вместо намечавшегося командующим группой «ракетчика» генерал-лейтенанта авиации П. Данкевича был назначен генерал армии И. Плиев (работал под псевдонимом «Иван Александрович Павлов — специалист по сельскому хозяйству»). Сам же П. Данкевич стал его первым заместителем. В штаб группы также вошли: генерал-майор П. Петренко — член Военного совета, начальник политического управления; генерал-лейтенант авиации П. Акиндинов — начальник штаба; генерал-лейтенант авиации С. Гречко — заместитель командующего по ПВО; генерал-полковник авиации В. Давидков — заместитель командующего по ВВС; вице-адмирал Г. Абашвили — заместитель командующего по ВМФ; генерал-майор Л. Гарбуз — заместитель командующего по боевой подготовке; генерал-майор Н. Пилипенко — заместитель командующего по тылу; генерал-майор А. Дементьев — заместитель командующего, старший специалист при Министерстве Революционных Вооруженных Сил Республики Куба и старший Группы советских военных специалистов на Кубе и др.
2. Ракетные войска стратегического назначения: 51-я ракетная дивизия (командир — генерал-майор И. Стаценко), сформированная из 664, 665 и 666-го ракетных полков 43-й ракетной дивизии, 79-го ракетного полка 29-й ракетной дивизии и 181-го ракетного полка 80-й ракетной дивизии с приданными им ремонтно-техническими базами, частями и подразделениями боевого обеспечения и обслуживания. 79, 181 и 664-й ракетные полки имели на вооружении ракеты средней дальности Р-12, а 665-й и 666-й ракетные полки — ракеты средней дальности Р-14. Всего планировалось доставить на Кубу 36 ракет Р-12 (24 пусковые установки) и 24 ракеты Р‑14 (16 пусковых установок) со штатными боевыми зарядами с дальностью действия от 2,5 до 4,5 тыс. км.
3. Сухопутные войска: 302, 314, 400 и 496-й отдельные мотострелковые полки, каждый из которых по своему составу фактически представлял мотострелковую бригаду. Они имели задачу прикрывать ракетные и другие технические части, управление Группы и быть готовыми оказать помощь кубинским вооруженным силам в уничтожении морских, воздушных десантов противника и контрреволюционных групп, если они высадятся на остров.
4. Войска противовоздушной обороны: 11-я зенитно-ракетная дивизия ПВО, включавшая 16, 276 и 500-й зенитно-ракетные полки по четыре дивизиона в каждом и отдельную подвижную ракетно-техническую базу (ПРТБ); 10-я зенитная дивизия ПВО, включающая 294, 318 и 466-й зенитно-ракетные полки по четыре дивизиона в каждом и отдельную ПРТБ; 32-й истребительный авиационный полк (40 самолетов МиГ-21).
5. Военно-Воздушные Силы: 134-я отдельная авиационная эскадрилья (11 самолетов); 437-й отдельный вертолетный полк (33 вертолета Ми-4); 561 и 584‑й полки фронтовых крылатых ракет (по 8 ПУ в каждом полку).
6. Военно-Морской Флот: эскадра подводных лодок, состоявшая из 18-й дивизии (7 подводных лодок) и 211-й бригады (4 подводные лодки) и 2 плавбаз; эскадра надводных кораблей, состоявшая из 2 крейсеров, 2 ракетных и 2 артиллерийских эсминцев; бригада ракетных катеров (12 единиц); отдельный подвижной береговой ракетный полк (8 ПУ типа «Сопка» противокорабельной системы); минно-торпедный авиационный полк (33 самолета Ил-28); отряд судов обеспечения (танкеров — 2, сухогрузов — 2, плавмастерская — 1).
7. Тыл: полевой хлебозавод; три госпиталя (на 200 коек каждый); санитарно-противоэпидемический отряд; рота обслуживания перевалочной базы; 7 складов (продовольственных — 2, автотракторного и авиационного горючего — 2, жидкого топлива для ВМФ — 2, вещевой — 1).
На основании сделанных проработок были подготовлены директивы министра обороны по выделению войск (сил) и их отправке на Кубу, которые 13 июля 1962 г. были разосланы в РВСН за № 75273-ов, СВ за № 79602, Войска ПВО страны за № 79603, ВМФ за № 79604 и ВВС за № 79605.
В целях повышения организованности и скрытности погрузки войск была разработана и 4 июля 1962 г. утверждена министром обороны Инструкция для оперативной группы в порту погрузки войск. В состав группы входили генералы, адмиралы и офицеры МО, представители КГБ (военной контрразведки) и Министерства морского флота. В частности, начальниками таких групп стали: маршал артиллерии П. Казаков, адмирал Н. Харламов, генерал-полковник Н. Четвериков и др.
Доставка сил на Кубу планировалась судами Министерства морского флота (ММФ). 11 июня 1962 г. министр морского флота СССР В.Г. Бакаев был вызван в Кремль к заместителю председателя Совета министров СССР А.Н. Косыгину. Кроме Косыгина в кабинете находились Л.И. Брежнев и генерал-полковник С.П. Иванов – начальник Главного оперативного управления Генштаба ВС СССР. В.Г. Бакаев был проинформирован о том, что предстоит крупная военная операция по переброске военнослужащих и техники на Кубу, которая потребует обеспечения судами морского флота. А.Н. Косыгин заявил, что С.П. Иванов даст необходимые исходные данные об объемах и сроках перевозок войск морем. При этом министр был предупрежден, что к разработке плана операции можно будет привлечь только одного сотрудника Минморфлота. Таким сотрудником стал зам. начальника Главфлота Е.В. Карамзин. Общая численность группы войск должна была составить в 51-53 тысячи человек военного и гражданского персонала, планировалась переброска свыше 230 тысяч тонн материальных средств. По предварительным расчетам военных экспертов, для осуществления плана переброски ракет необходимо было четыре месяца. Для перевозки личного состава с оружием и военной техникой требовалось не менее 70 морских судов. Позднее возникла необходимость привлечения дополнительных сил и средств гражданского флота. Реально в июле-октябре в этом приняли участие 85 грузовых и пассажирских судов, которые совершили 183 рейса на Кубу и обратно. На переброску такого количества войск СССР истратил сотни миллионов долларов. Как утверждал А.Микоян «только на транспорт мы израсходовали 20 миллионов долларов».
Один
из главных разработчиков операции в Генеральном штабе (впоследствии генерал
армии) А. И. Грибков так описывает отдельные этапы операции: «Быстрая и организованная подготовка войск к
отправке принесла свои плоды, и это дало основание доложить 7 июля Н. С.
Хрущеву о готовности Министерства обороны по реализации плана «Анадырь»: «Все
войска, предусмотренные по перечню боевого состава, отобраны, укомплектованы и
готовы к отправке. Произведено планирование всех мероприятий по доставке
советских войск на остров Куба в течение четырех месяцев (июль, август,
сентябрь, октябрь). Первым днем погрузки назначить 12 июля 1962 года».
Перевозка личного
состава и техники морем производилась на пассажирских и сухогрузных судах
торгового флота из портов Балтийского, Черного и Баренцева морей (Кронштадт,
Лиепая, Балтийск, Севастополь, Феодосия, Николаев, Поти, Мурманск).
В портах погрузки личный состав готовил технику и имущество к перевозке по морю. В этот же период капитаны судов со всем личным составом морских эшелонов проводили занятия по технике безопасности при погрузке и разгрузке вооружения и имущества. Особое внимание обращалось на приобретение навыков подъема, размещения и крепления техники на судах. Проводился инструктаж о правилах поведения личного состава в случаях стихийных бедствий, обучение правилам пользования индивидуальными и групповыми средствами спасения на море...».
В портах Балтийского, Черного и Баренцева морей развернулись работы по погрузке пассажирских и сухогрузных судов торгового флота. На погрузку одного морского транспорта с использованием портальных и судовых кранов в среднем уходило 2-3 суток. Тяжелая техника (танки, САУ, спецмашины) грузилась ночью — в нижние трюмы, автомобили и тракторы днем — на верхнюю палубу, под видом сельскохозяйственных машин. Ракетные катера, размещенные на палубе, обшивались досками и обивались металлическими листами, становясь недоступными для инфракрасной аппаратуры. Для перевозки мотострелкового полка требовалось 3 грузовых и 2 пассажирских судна. Так для перевозки в сентябре из Кронштадта мотострелкового полка которым командовал Д.Язов выделялись сухогрузы «Ковров», «Сретенск» и теплоходы «Красноград», «Эстония» и «Победа».
Во всех местах погрузки ее ход контролировали оперативные группы Генштаба. Так в начале августа 1962г. погрузку на суда одной из дивизий ПВО в порту Феодосия контролировало группа под командованием маршала артиллерии Константина Петровича Казакова. А в начале сентября в Севастополе, где шла погрузка на суда ракетной дивизии под командованием генерал-майора И. Д. Стаценко, возглавлял опергруппу Генштаба адмирал Николай Михайлович Харламов.
Погрузка на транспорты производилась в обстановке повышенной секретности. О конечных целях перемещения частей не сообщалось даже старшим офицерам. Оказавшись на площадке погрузки, личный состав уже не имел права выйти за ее пределы. Прерывалась любая связь с внешним миром: ни писем, ни телеграмм, ни телефонных разговоров. Эти жесткие меры предосторожности распространялись и на экипажи судов, включая капитанов. Но и такие беспрецедентные меры предосторожности не помогли. В своих воспоминаниях С. Хрущев констатировал: «...шила в мешке не утаишь. Несмотря на принятые меры, вся Одесса знала, что секретно снаряжаются корабли на Кубу. Об этом говорили на Привозе, судачили припортовые торговки. Не удержался секрет и среди сдержанных прибалтов...»
Солдаты,
сержанты и офицеры получали два комплекта одежды: гражданский — для маскировки
— и военный, так называемый «южный» вариант. Сверх того, опять же с целью маскировки,
выдавались полушубки, валенки, шапки. Особые сложности возникли с размещением
личного состава на корабле. Трюмы заполнялись людьми доверху. Почти месяц им
было суждено находиться в раскаленной стальной коробке. Полковник в отставке
Василий Шарий бывший в 1962г.
лейтенантом одной из частей РВСН вспоминал: «Первая наша остановка - военная часть в городе Николаеве. Здесь в один
из дней нас собрали в складском помещении, где прямо на полу, по размерам,
лежали навалом кучи гражданской одежды: рубашки, костюмы, плащи, шляпы, обувь
довольно приличного качества. После такой маскировочной экипировки в
«гражданское» все почувствовали себя по меньшей мере «резидентами»,
готовящимися к заброске в тыл врага.
Технику грузили на борт торгового судна
«Партизан Бонивур» (согласитесь, славное название для нашего десанта). На
верхней палубе в основном находились бортовые машины и прицепы. Их обили
фанерой с надписями «Автоэкспорт», «Тракторэкспорт». Верхнюю часть трюма
-твиндек - переделали под казарму. По стенам укрепили нары для порядка 350
солдат и сержантов - очень много для закрытого и не приспособленного для людей
помещения.
Команду о посадке на судно мы получили лишь
в середине сентября. Пожалуй, ей стоит уделить немного внимания. Осуществлялась
она в полной темноте, скрытно. Для этого товарный состав с личным составом
подали на причал. Но солдаты и офицеры не выходили сразу наружу, а шли из
вагона в вагон по направлению к головному. Отсюда, с обратной стороны
товарняка, мы переходили прямо на трап корабля. Солдаты спускались в твиндек,
офицеры занимали каюты. Несведущему человеку трудно было разглядеть и понять,
что на судно садится столько людей.
Трап подняли, «Бонивур» вышел в море и
остановился. Тут последовала команда переодеться в гражданскую одежду, которую
мы отобрали, а военную - сдать. Обратно мы ее получили лишь по возвращении.
Прошло еще часа два. К транспорту подошел катер, и на борт поднялся пожилой
седовласый генерал. Всех собрали в твиндеке, где расположились солдаты. Генерал
произнес пафосную речь. Но о месте назначения не было сказано ни слова...
...Когда прошли Гибралтар, боцман сообщил нам, что, по всей видимости, мы повернем на юг и поплывем вдоль Африки. Однако все оказалось иначе. Через три часа нас снова собрали в твиндеке и здесь, наконец-то, зачитали приказ Министерства обороны СССР, постановление Совета министров об оказании братской помощи народу Кубы. Одновременно ознакомили и с политическим, экономическим, географическим положением острова. Нас больше всего вдохновила информация о близости Флориды: сто с небольшим километров не расстояние для ознакомительной экскурсии, решили мы».
Капитанам судов и начальникам эшелонов были выданы три пакета с секретными инструкциями о действиях в различных ситуациях. На первом пакете была надпись «Вскрыть после оставления территориальных вод СССР». На двух других никаких надписей не было. В пакете № 1 говорилось, что пакет № 2 предписывалось вскрыть после прохода Босфора и Дарданелл. В пакете № 2 предписывалось вскрыть пакет № 3 после прохода Гибралтара. И лишь в последнем пакете под номером 3 был сформулирован конечный приказ: «Следовать на Кубу». Например: «Пакет №021. Капитану судна «Дивногорск». Начальнику воинского эшелона. Вскрыть совместно с начальником воинского эшелона после прохождения Гибралтарского пролива по сигналу «Айсберг-135». Внутри вложен письменный приказ:
«Капитану судна
«Дивногорск»,
Начальнику воинского
эшелона.
Судну следовать на
о.Куба.
Порт назначения:
Матинсас.
Разрешается объявить о
пункте назначения всему личному составу.
Проведите необходимую
разъяснительную работу среди членов КПСС, ВЛКСМ и всего личного состава.
Приступите к изучению материалов о Кубе (они были вложены в пакет).
При проведении бесед
используйте членов экипажа, которые раньше были на Кубе. При прочтении и
уяснении содержания настоящий документ уничтожить.
Министр Обороны СССР
Р.Малиновский
Министр Морского флота СССР В.Бакаев»
Согласно утвержденной МО и министром морского флота «Инструкции капитану судна и начальнику воинского эшелона», во время перехода по морю капитану представлялись большие полномочия и на него возлагалась вся ответственность. В ней говорилось:
«Старшим на судне при перевозке воинского эшелона является капитан судна. Он отвечает за переход судна морем, доставку к месту назначения личного состава, вооружения, техники и имущества. Только он имеет право принимать решение в случае осложнения обстановки в пути: из-за неисправности судна, при встрече с иностранными кораблями, при облёте иностранными самолётами (вертолетами), с администрацией иностранных портов, при прохождении проливов и в целях соблюдения дисциплины и порядка на судне. Начальник воинского эшелона, а через него и весь подчинённый ему личный состав на период погрузки, перехода судна морем и разгрузки в пункте назначения подчиняется капитану судна. Распоряжения капитана судна, отдаваемые через начальника воинского эшелона или его заместителей, выполняются всем личным составом перевозимых войск беспрекословно».
Для отражения возможного нападения самолетов или катеров береговой охраны США на судах комплектовались специальные подразделения, готовые действовать в случае нападения и вооруженные автоматами и ручными пулеметами. В дополнение к этим командам, на палубах судов идущих с особо ценным грузом устанавливались зенитные установки, накрытые специальными разборными деревянными колпаками, которые при необходимости могли быть быстро сняты. Так на дизель-электроходе «Индигирка» перевозившем ядерные заряды, были установлены две автоматические 37-мм зенитные пушки и по 1200 выстрелов на каждую. Открывать огонь, было приказано только при явной попытке захвата или потопления судна – решением капитана корабля с одновременным донесением в Москву.
Переход
судов проходил в крайне тяжелых условиях. Температура внутри судовых трюмов
нередко достигала 50 градусов Цельсия.
Пища выдавалась два раза в сутки в ночное время. Многие продукты — сливочное
масло, мясо и овощи — из-за высокой температуры быстро портились. В таких
условиях не обошлось без болезней, и даже смерти людей. Хоронили военнослужащих
по морскому обычаю — зашивали в брезент и опускали в море. Представление о
пережитых испытаниях дает фрагмент из воспоминаний полковника в отставке
Василия Шария бывшего в 1962г.
лейтенантом одной из частей РВСН: «… начались
океанские будни. Забот у офицеров никаких. Техника закреплена надежно, солдаты
в самоволку не пойдут, пища готовится вовремя. Да и к морской качке уже немного
привыкли. Говоря современным языком, «едем-балдеем»: играем в карты, предаемся
мечтаниям (лучше всего это делать в средней части судна, на корме и в носовой
части сразу тошнит). Всех развлечений - увидеть корабль на горизонте или
самолет маленькой точечкой в небе. Главное - не подходить близко к твиндеку,
где расположились солдаты. Когда кто-то из офицеров приближался к люку, оттуда,
как в 1917-м, сразу неслись крики «Хлеба давай!».
Дело в том, что на всю дорогу хлебом
запастись нельзя: он при влажном воздухе быстро плесневеет. А выпекать хлеб на
корабле в таком количестве просто нереально. Сухари, которые выдавались
солдатам по установленной норме, чувство голода у молодых здоровых парней не
заглушали. К тому же паек, рассчитанный по калорийности, а не по количеству и
качеству, был беден. Проблема хлеба и сытости стояла до возвращения домой очень
остро.
Вообще выносливости наших солдат я до сих
пор поражаюсь. Оценить это может лишь чело-век, переживший что-то
экстремальное. Наше путешествие туда заняло ровно 17 суток. Морская болезнь
сразила почти всех. Духота, тропическая влажность, нет никаких условий не
только для того, чтобы принять душ, а просто элементарно умыться, постирать
носки, белье. Тот, кто замыслил эту операцию, думал, конечно, только об эффекте
доставки техники, но не о людях, эту технику сопровождающих. За время пути
твиндек превратился в настоящую душегубку. Воздух от стольких распаренных
мужских тел стал тяжелым и зловонным. Солдаты лежали по своим берлогам и,
наверное, уже привыкли к этой невозможной атмосфере. Дышать свежим морским
воздухом они выходили по очереди, по 7-8 человек за раз и е строго отведенное
время.
Через люк-лаз в трюм спускали большие термосы
с едой. Тарелки, ложки и кружки мыли где-то внизу, а термосы на палубе. Однажды
ранним утром, на 13-е сутки пути, солдат пошел на корму мыть термос для еды.
Нагнулся, чтобы вылить воду, нс качка сыграла злую шутку: боец не удержался и
упал за борт вместе с термосом. Случайно это увидел другой солдат и, не
раздумывая, бросился в воду на помощь.
Два эти падения заметили вахтенные. Но пока
судно остановилось, оно оказалось на приличном расстоянии от места
происшествия. Вдобавок разглядеть в воде людей при слепящем солнечном свете
невозможно: океанская поверхность отсвечивает, рябит. От капитана поступает
команда подняться на палубу всем находящимся в трюме и высматривать упавших.
Самое интересное, что при падении крышка
термоса закрылась, он не утонул и его мы видим, а ребят нет. Наконец, раздается
крик: «Вон они!» Парней отнесло от корабля довольно далеко. Теперь их надо
поднять на борт, а как? Появилась, правда, надежда, что все закончится
благополучно. Но без шлюпки до «пловцов» не добраться. И тут, как всегда,
проявилась наша беспечность и надежда на авось. Все восемь шлюпок, закрепленных
на палубе, не были готовы к спуску. Одни оказались полностью забиты какими-то
вещами и оборудованием. У других не работали двигатели. Причем обстановка выяснялась
по ходу дела - с руганью и суетой.
Наконец, нашли-таки свободную исправную
шлюпку. Стали спускать ее на воду вместе с матросами. Но едва она коснулась
воды и трос пошел наверх, кто-то дал команду на включение двигателя корабля. В
результате от сильного удара о борт судна шлюпка разлетелась в щепки и в воде
оказалось еще шесть человек, в том числе двое тяжело раненных.
К спуску готовится еще одна шлюпка, но уже с
веслами. Спустили. Сначала подобрали экипаж первой шлюпки, в первую очередь -
пострадавших, потом поплыли за виновниками происшествия. Да сперва — не в ту
сторону. Крики, шум, стрельба из ракетниц. С грехом пополам, нашли и подобрали
ребят, оказавшихся за бортом. Даже злополучный термос выловили.
Вся операция по спасению в итоге длилась часа
два, и все это время на корабле был поднят флаг с желтым квадратом — символ ЧП.
Уже позднее, когда были на Кубе, солдату,
который, не задумываясь, бросился в воду на помощь товарищу, командир вручил
наручные часы - подарок по тем временам очень весомый. Остальные же наши воины
были очень довольны, что целых два часа подышали свежим морским воздухом.
После обеда к нам в каюту заглянул боцман и
сказал, что нас с Гибралтара сопровождает подводная лодка. Выяснилось, что с
субмарины заметили нашу спасательную операцию и командир ПЛ запрашивал по
связи, какая нужна помощь. Мы были удивлены и обрадованы - выходит, не одни в
океане, под охраной!
НА КУБЕ
Уже на подходе к острову-государству нас
принялись облетать на бреющем полете самолеты ВМС США. С палубы убрали всех
солдат и офицеров, на ней могли появляться лишь члены экипажа «Бонивура».
Только теперь пришло чувство опасности, никто не знал, как надо поступать в
случае провокации. На во-де чувство незащищенности у «сухопутных крыс,
естественно, удваивается: очень уж ненадежным убежищем кажется судно. Конечно,
сопровождение невидимой, но такой родной подлодки немного успокаивало и грело
душу, но все-таки...
А американские самолеты начали облетать
корабль и ночью, освещая его прожекторами.
Но вот, слава богу, добрались до Гаваны. Перед нами - белая великолепная набережная. Но она не для нас. «Партизан Бонивур» направляется в порт Мариэль. Быстро разгрузили технику и в сопровождении кубинцев небольшими группами начали разъезжаться по местам дислокации».
10 июля 1962г. к Кубе вышло первое транспортное судно сухогруз «Хабаровск» с войсками и техникой.
19 июля на Кубу прибыли первые рекогносцировочные группы советских ракетных полков. Прибытие транспортов с войсками и техникой ожидалось 26 июля. Для приема прибывающих судов было выбрано одиннадцать портов – Гавана, Мариель, Матансас, Кабаньяс, Баия-Онда, Ла-Исабела, Нуэвитас, Никаро, Касильда, Сьенюуэгос, Сантьяго-де-Куба, которые наиболее полно отвечали предъявляемым требованиям. Прибытие судов с войсками и техникой началось 25 июля 1962 г., первым прибыл в Гавану теплоход «Мария Ульянова». С 27 по 31 июля прибыло еще 9 судов. 29 июля на теплоходе «Латвия» ЧМП прибыл основной состав управления Группы войск, и с этого времени вся работа по организации встречи и сосредоточению прибывающих войск осуществлялось штабом Группы. Все суда, прибывавшие на остров, встречались штабными группами еще на рейде, а иногда и на подходах к Кубе. Из-за сложной оперативной обстановки судам часто приходилось менять порты назначения. Выгрузка производилась судовыми кранами, и только в Гаване, Касильде, Мариеле использовались плавучие и береговые краны. Техника и грузы, имевшие внешнее сходство с народно- хозяйственными, разгружались круглосуточно, а танки, ракетная и спецтехника только ночью. Среднее время разгрузки составляло 2-4 суток. Вместе с тем ряд недочетов организационного порядка нередко усложнял работу. Так, не были установлены пароли для капитанов судов и встречающих их представителей управления Группы войск на подходе к портам. В результате этого капитаны судов и начальники воинских эшелонов вынуждены были исполнять команды о переадресовке транспортов в другие порты, не имея полной уверенности в том, что встречающие являются представителями командования. Был даже случай, когда капитан судна «Химик Зелинский» при подходе кубинского катера, на котором шла группа встречи, не только не принял группу на борт, а развернул судно и увел его в открытое море.
Первые суда в различных портах загрузились практически одновременно и разом вышли в море. В Датском проливе возникла толчея. Такая же картина наблюдалась в Босфоре и Дарданеллах. Никогда такое количество советских транспортов не устремлялось из Черного и Балтийского морей. Сначала феномен вызвал лишь недоумение, потом оно переросло и удивление, и, наконец, родилось подозрение. Забеспокоилась западногерманская разведка — ни один из кораблей не заходил в европейские порты. Агентура подтвердила опасения: в советских портах загрузка кораблей происходит в обстановке чрезвычайной секретности и они отбывают в неизвестном направлении. Теперь западные разведслужбы, используя все силы и средства, пытались контролировать движение транспортов. СССР как мог старался препятствовать этому, 31 июля советское правительство заявило протест против использования самолетов-разведчиков НАТО совершающих в опасной близости облеты и фотографирование советских судов, следующих на о.Куба.